Хусумат постукивал когтями по новенькой Бахтишкиной обуви. Коварные планы рождались в голове злого ворона. С притворной нежностью обращался он к воображаемому врагу:
– Свет очей моих! Как же ты без кроссовок по острым камням из пещеры выбирался да по горным тропкам шагал? Натерпелся, бедняжка. Верну тебе, дорогой, твои скороходы – всю жизнь меня помнить будешь.
Потом подцепил клювом едва заметное пёрышко (крупные перья называли его презрительно «Эй, мелюзги навей!»), захлопал крыльями – появились птички размером с муравья:
– Крошки воронята! Проникните в тайный ход, по которому Бахтиёр из западни вырвался. Кровь его до последней капельки соберите.
Сам полетел к камню, где дремала старая кобра:
– Сестрица, а сестрица! Не пора ли ядом поделиться?
далее