Так как Киото проводил время в конуре
крайне редко, я стал привязывать пса возле входа, чтобы тот чаще заглядывал в
домик. Вдруг мой питомец прекратил есть и пить. Я наливал воду – щенок не
подходил к миске, давал еду – даже не прикасался к ней. Во мне зародилась
тревога: а вдруг Киото заболел, он же ещё такой маленький?
Как-то я зазевался, и вместо меня
накормить собаку поспешила мама. С интересом наблюдал за ними. Мама подала
чашку с водой – щенок полакал. Дала еду – поел. Почему же малыш отворачивался и
уходил за конуру, когда я хотел его угостить? Заметив меня, Киото как-то
странно посмотрел в мою сторону и отвёл взгляд. Я не знал, что и думать.
Боится, что ли? Или стесняется? После того случая даже приносил щенку большие
куски мяса из своей тарелки, но ничего не менялось. А если это делала мама, то
питомец уплетал угощение с удовольствием.
За ответом на свои бесконечные вопросы
я, как всегда, отправился к отцу:
– Папа, почему Киото...
Наверное, отец наблюдал за нашими
отношениями, потому что не успел я закончить фразу, как он произнёс:
– Потому что и собаки любят свободу.
Я задумался. Отец, видя моё унылое
состояние, добавил:
– Ты сейчас для него главный
«надзиратель», потому он и обижен.
– Что мне делать? Не хочу выглядеть в
глазах Киото плохим.
– Надо дать понять собаке, что конура не
тюрьма, а дом.
– А как?
– Нужно время. Сам свыкнется.
А пока щенок привыкал к новому жилищу, я
перестал его привязывать. Мы вновь начали бегать и играть вместе. Киото брал
еду из моих рук. И постепенно сам стал заходить в конуру, спать в ней. Так
щенок понял, что это его жильё.
Продолжение следует...
Саййид-Торахан ШАКИРОВ,
творческий мальчик, школа № 280.
|